Балто-славянские языки. Балтийские языки Балтийские языки отличие от русского

Сторонниками гипотезы вторичного сближения Эндзелина были Т. Лер-Сплавинский , С. Б. Бернштейн , Б. В. Горнунг, К. Мошинский .

Хронология

Один из сторонников теории балто-славянского единства, Т. Лер-Сплавинский определяет период существования общности в 500-600 лет, привязывая начало существования общности (и выделение её из праиндоевропейского континуума) к эпохе экспансии культуры шнуровой керамики , в которую входили прабалто-славяне, а конец к эпохе экспансии лужицкой культуры .

Исторический фон

В XVIII и даже в начале XIX века господствовала точка зрения, также представленная М. Ломоносовым в России, что балтийские языки произошли от славянских . С утверждением сравнительно-исто­рического метода в XIX веке, Ф. Бопп выдвинул представление о генеалогической (генетической) близости между балто-славянскими и индоирански­ми языками, а Р. Раек и А. Шлейхер о балто-славяно-германской близости, в рамках которой А. Шлейхер постулировал выделение впоследствии двух отдельных групп - собственно балто-славянской и германской . В дальнейшем, позиция Шлейхера о существовании балто-славянского праязыка была с одной стороны поддержана такими исследователями, как К. Бругман и Ф. Фортунатов , так и подвергнута критике А. Л. Погодиным и Бодуэном де Куртенэ . В частности, А. Л. Погодин в своем исследовании «Следы корней-основ в славянских языках» (Варшава, 1903) пришел к выводу, что балто-славянский праязык представляет собой ученую фикцию, а К. Бругман в своем «Kurze vergleichende Grammatik der indogermanischen Sprachen» (Straßburg, 1902-1904) обосновывал существование балто-славянского праязыка на основании восьми признаков . Из числа российских ученых теория о балто-славянском праязыке была полностью принята В. Поржезинским и А. Шахматовым , последний из которых также дополнил аргументацию Бругмана данными акцентологии . В 1908 году А. Мейе , собрав все известные на тот период факты в своей книге «Les dialectes indo-europeens» (Paris, 1908), предложил концепцию о независимом и параллельном развитии прабалтийского и праславянского языков, а также выдвинул собственные контр-аргументы относительно восьми признаков Бругмана .

Возникла научная дискуссия . Крупным событием в изучении балто-­славянской проблемы явилась монография Я. Эндзелина «Славяно-­балтийские этюды» (Харьков, 1911) . Её автор, будучи первоначально сторонником существования балто-славянского праязыка, тем не менее, вопреки собственным взглядам в своем исследовании пришел к промежуточной позиции между точкой зрения Мейе и Бругмана, высказав мнение, значительно отличавшееся как от теории параллельного и независимого развития прабалтийского и праславянского языков, так и от теории балто-славянского праязыка . По мнению Эндзелина, уже в праиндоевропейскую эпоху праславянский и прабалтийский диалекты обладали значительными отличиями . После распада индоевропейской общности и выделения индо-ариев, славяне, соседствовавшие с ними и балтами, через некоторое время сблизились с последними, пережив вместе с балтами эпоху совместного развития. Таким образом, имеет смысл говорить о периоде длительной совместной жизни, но никак не о существовании балто-славянского праязыка .

Общая оценка

В отношении гипотез, связанных с балто-славянской проблемой, отмечается их определённая удалённость от компаративистского метода и ориентированность на, скорее, собственные теоретические построения. Среди основных проблем такого рода концепций и методологических замечаний в отношении самого вопроса о балто-славянском родстве отмечается следующее :

1. Необходимо оперировать при доказательстве генетического родства наиболее надежным критерием, а именно - фонологическими инновациями, точнее исчезновением «фонологических контрастов в ряде этимологически связанных единиц », поскольку только такого рода процессы необратимы и лишены морфологических примесей.
2. Среди гипотез, настаивающих на генетическом родстве соответствующих языков, имеет место отсутствие установления совместных инноваций при одновременной абсолютной и относительной хронологизации такого рода изоглосс.
3. Необходимо учитывать, что структурным параллелям, в частности словообразовательной морфологии, где балтийский и славянский разделяют больше всего общих черт, в рамках компаративистского метода «следует приписывать меньшую доказательную силу ».
4. Среди гипотез, настаивающих на генетическом родстве соответствующих языков, имеет место отсутствие уточнения того «какая доля среди конвергентных черт приходилась на следствия совместного наследия, а какая - на результаты языковых контактов ».

Аргументы сторон и частные наблюдения

Фонетика и фонология

Аргументы сторонников

Ю. Тамбовцев в своей статье, посвященной статистическому исследованию фоно-типологического расстояния между балтийскими и некоторыми славянскими языками, в которой анализируется типология строения звуковых цепочек на основании частоты встречаемости восьми групп согласных (губных, переднеязычных, среднеязычных, заднеязычных, сонорных, шумных смычных, шумных щелевых, шумных звонких), а также гласных, что позволяет установить близость между языками на фонетическом уровне, приводит следующие количественные характеристики по величине критерия хи-квадрат между сравниваемыми языками :

	Литовский	Латышский	Древнерусский	Русский	Украинский	Словенский	Белорусский	Македонский	Чешский	Болгарский	Словацкий	Сербско-хорватский	Сербо-лужицкий	Польский
Литовский	―	6,45	2,84	6,07	3,64	7,46	1,92	17,11	6,14	19,64	12,99	25,66	18,22	24,62
Латышский	6,45	―	2,47	3,65	7,50	8,83	10,68	12,34	14,38	15,89	16,31	19,97	24,46	39,66
Древнерусский	2,84	2,47	―	4,71	5,20	8,60	6,42	13,92	10,29	11,08	14,20	15,31	20,16	30,54

Из этого, как указывает автор работы, получается, что к древнерусскому по звучанию ближе всего литовский и латышский, но не современный русский, украинский или белорусский. Причем, как отмечает Ю. Тамбовцев, фоно-типологическое расстояние между литовским и латышским намного больше, чем между литовским и древнерусским, а более всего близок к древнерусскому латышский, что, как полагает автор работы, может говорить о существовании балто-славянской группы в индоевропейской семье языков. Из числа других славянских языков, как указывает Ю. Тамбовцев, литовский язык менее всего похож по звучанию на сербско-хорватский и латышский менее всего близок к польскому. В свою очередь, близость литовского к белорусскому, по мнению автора, можно объяснить не только балто-славянским единством в прошлом, но и интенсивными контактами между обоими языками в составе Великого княжества Литовского .

Критика

В свою очередь, литовский лингвист Антанас Климас (лит.) русск. в своей статье по взаимоотношениям славянского и балтийского выступил с критикой доказательств Семереньи. Там, где не указано обратное, критика аргументов сторонников генетического родства балтийских и славянских языков, в данном случае - на основании фонетических, фонологических и морфонологических (морфофонологических) признаков, дается по Антанасу Климасу :

Частные наблюдения

По мнению Л. Мошинского, изменение праи.-е. слоговых сонорных, хотя и является общим балто-славянским процессом и может рассматриваться для обоснования тезиса о существовании балто-славянской праязыковой общности, вместе с тем, уже в балто-славянскую эпоху в праславянском, на что указывает ряд данных, происходила отличная от прабалтийского реализации этого процесса, связанная с деятельностью закона открытого слога в протославянских диалектах балто-славянского языка . Т. Милевский со своей стороны, отрицая существование балто-славянской праязыковой общности, на основании данной специфики праславянского выводит его сонанты непосредственно из праи.-е. слоговых сонорных .

Аргументы противников

Там, где не указано обратное, аргументы противников существования генетического родства балтийских и славянских языков, в данном случае - на основании фонетических, фонологических и морфонологических (морфофонологических) признаков даются по Антанасу Климасу :

В свою очередь, А. В. Дубасова в своей работе о становления консонантных систем в балтийском и славянских языках указывает, что в обоих языках имели место такие процессы, как переход праи.-е. звонких придыхательных в звонкие, йотация, палатализация, затем − ассимиляция, диссимиляция, метатеза и выпадение согласных и ряд других (см. ниже). По её мнению, такой сходный перечень изменений может свидетельствовать об особых отношениях между славянским и балтийским, однако прежде чем делать выводы о качественной стороне таких отношений, необходимо рассмотреть данные процессы с точки зрения их причин, последствий и протекания .

Так, в области йотации, А. В. Дубасова указывает на то, что имеются существенные отличия между славянской и балтийской йотацией, что давно отмечали исследователи. При этом, даже среди самих балтийских языков йотация привела к различным результатам, из чего, как ею утверждается, обычно делали вывод, что данный процесс произошел после распада прабалтийского на отдельные балтийские языки и это при том, как подчеркивает А. В. Дубасова, что йотация обнаруживается на праславянском уровне . Что касается палатализации, то она, как отмечает А. В. Дубасова, представляет собой в типологическом плане тривиальное фонетическое изменение, наличие которого в славянском и балтийском не может говорить о каких-либо генетических связях, тем более что имеются существенные отличия балтийской палатализации от славянской . В своей отдельной статье, посвященной данному фонетическому процессу, А. В. Дубасова начинает свою работу с констатации имеющихся трудностей среди специалистов в реконструкции фонологической системы прабалтийского языка, обусловленных спецификой материала древнепрусского языка, в отношении которого среди разных исследователей имеются часто не согласующиеся между собой позиции . Далее, указывая на близость между латышской и славянской палатализацией, А. В. Дубасова в то же время показывает, что реализация этого процесса, условия и особенности, в частности изменения или наоборот неизменение согласных перед теми или иными гласными, были различными в обоих языках . В своей работе о становления консонантных систем в балтийском и славянских, в отношении ассимиляция по звонкости-глухости, А. В. Дубасова утверждает, что данная ассимиляция имела место быть уже в праславянском, а её причиной было выпадение сверхкратких гласных, но при этом в прабалтийском сверхкраткие гласные не реконструируются, что как она считает, говорит о том, что балтийская ассимиляция имеет другое происхождение . В случае утраты конечных согласных, она указывает, что в праславянском этот процесс был следствием всеобщей тенденции, в то время как, в прабалтийском утрата конечных согласных вообще не наблюдается . Относительно метатезы, А. В. Дубасова замечает, что в прабалтийском это было самостоятельное явление, не связанное, в отличие от праславянского с открытием слога . Что касается протезы, эпентезы (*s-mobile ) и внедрения согласных, то в первом случае это явление проявляется намного интенсивнее в славянском, чем в балтийских языках; во-втором случае, *s-mobile в славянском во многих случаях утратился, а в балтийских языках его примеров достаточно много до сих пор; в свою очередь, появление этимологически неоправданных k, g перед свистящими или шипящими (внедрение согласных) не получило распространение в славянском, в отличие от балтийских языков . В отношении геминации, А. В. Дубасова отмечает, что среди специалистов указываются две позиции - с одной стороны, рассмотрение этого явления в качестве независимого процесса, с другой, как генетически общего . В отношении системы согласных, А. В. Дубасова, ссылаясь на специалистов, хотя и указывая, что единого мнения на этот счёт нет, утверждает о различии прабалтийского и праславянского консонантных систем в области ряда альвеолярных согласных и ряда зубных согласных . Все это, по её мнению, позволяет заключить, что:

«На примере представленных явлений можно видеть, что славянские и балтийские языки „отдавали предпочтение“ разным способам преобразования, с разной степенью интенсивности использовали то или иное средство; все изменения, несмотря на их схожесть в балтийских и славянских языках, оказываются самостоятельными процессами, с разными причинами и с разными последствиями. Поэтому логичнее говорить не о „расхождении“, но об изначально различном развитии − без постулирования общего балто-славянского праязыка.»

В своей работе об общем и различном в развитии праславянской и прабалтийской фонологических систем от праиндоевропейской, А. В. Дубасова рассматривает некоторые фонетические процессов, общие для прабалтийского и праславянского языков . Так, в отношении ассибиляция индоевропейских нёбнопалатальных, ею указывается, что не имеется общепринятого мнения, согласно которому развитие праи.-е. нёбнопалатальных в славянском и балтийском было бы идентично, но если придерживаться, как она утверждает, традиционных реконструкций (и.-е. *k̂, *ĝ, *ĝh > прабалт. *š’, *ž’, праслав. *s’, *z’ ), то судьба праи.-е. палатальных свидетельствует скорее об их независимом развитии в соответствующих языках . В свою очередь, в статье, посвященной смешению нёбнопалатальных и дентальных в балтийских и славянских языках, А. В. Дубасова утверждает, что в отличие от прабалтийского в праславянском данное смешение не оказало значимого воздействия на развитие консонантизма и поэтому, как она полагает, можно предпола­гать, что в праславянском это было в действительности не самостоятельное явление, но возникшее под влиянием балтийских диалектов .

Просодия и акцентология

Аргументы сторонников

1. Исчезновение в группе первичных слов разницы между праи.-е. баритонами и окситонами;
2. Возникновение интонаций в группе производных слов, что обусловило формирование нескольких интонационно-акцентуационных парадигм;
3. Интонационно-акцентуационную тройственность парадигм в склонении и в спряжении.

Все это, по мнению Е. Куриловича, представляет собой сильнейшие доводы в пользу существования балто-славянского единства в прошлом .

В свою очередь, ведущий член московской акцентологической школы - В. А. Дыбо , представитель «пост-Иллич-Свитычевской» славянской акцентологии , в одной из своих работ заключает, что славянские и балтийские языки являются потомками балто-славянского праязыка, поскольку праславянский и прабалтийский имели фактически одну акцентную систему, которую, по его мнению, невозможно заимствовать. Им подчеркивается, что закономерности морфонологических (морфофонологических) феноменов, как правило, не ясны для говорящего и даже при контактах близкородственных диалектов их морфонологические особенности лишь устраняются, но не заимствуются . В своей статье по исследованиям акцентных типов производных в балто-славянском праязыке В. А. Дыбо утверждает, что реконструкция систем порождения акцентных типов в праславянском и пралитовском языках привела к восстановлению двух праязыковых систем, которые, в одних случаях, совпадают в словообразовательном и в акцентологическом отношении, а в других представляют собой разные части или «обломки» постулируемой им «фактически одной системы», и которые, по его мнению, могут быть объединены в ходе дальнейшей реконструкции .

Наиболее полно проблема взаимоотношения балтийского и славянского языков рассмотрена В. А. Дыбо в его работе, посвященной балтийской сравнительно-исторической и литовской исторической акцентологии . Свою работу он начинает с критики позиции С. Б. Бернштейна и заключает, что трудно согласиться с его утверждением о вторичном сближении славянского и балтийского языков, когда они вместе сохранили:

1. различие между простыми звонкими смычными и звонкими придыхательными;
2. различие между краткими и долгими дифтонгами и дифтонгическими сочетаниями, которое было потеряно остальными индоевропейскими языками;
3. так называемые «бецценбергеровские сочетания», непосредственные отражения которых обнаруживаются в основном лишь в древнеиндийском и древнегреческом;
4. регистровые тона, отразившиеся в морфонологических явлениях, и которые были утрачены остальными индоевропейскими языками.

При этом наблюдается общий комплекс акцентологических инноваций, таких как:

1. создание тождественной системы акцентных парадигм с тождественной системой порождения акцентных типов производных;
2. оттяжка конечного ударения на первично долгие монофтонги и дифтонги (закон Хирта);
3. возникновение оппозиции «акут-циркумфлекс»;
4. метатония «акут → циркумфлекс перед доминантными суффиксами»;
5. закон Фортунатова - де Соссюра.

Критика

Методология В. А. Дыбо в его работе «Славянская акцентология: Опыт реконструкции системы акцентных парадигм в праславянском» (М.: Наука, 1981) и всей московской акцентологической школы, основываемая на принимаемой ими и многими другими исследователями «парадигматической акцентологии», подверглась фундаментальной критике со стороны Ю. С. Степанова, который упрекает В. А. Дыбо в гипостазировании роли корневой морфемы вслед за Соссюром , в то время как в действительности «связь между акцентным типом производ­ного слова и интонацией корневой морфемы определяется словообразовательным типом, словообразовательной моделью слова как целого и т. п. » .

Частные наблюдения

В отношении распределения и использования интонаций, Е. Куриловичем отмечалось, что морфологическая структура балтийского и славянского языков была тождественной до возникновения общих интонаций . Ю. В. Шевелёв указывает на то, что балтославянская оппозиция или противопоставление акута циркумфлексу и аналогичное явление в греческом возникли независимо друг от друга, уже после распада праиндоевропейского языка . Х. Станг полагал, что славянский акут, в отличие от литовского, сохранил балто-славянскую природу .

По мнению Л. Мошинского, представителя классической славянской акцентологии, балто-славянский унаследовал от праиндоевропейского такие два независимых просодических признака, как силу и долготу, а третий признак - тон, в свою очередь, представляет собой общую балто-славянскую инновацию. При этом, в «раннепраславянском» (термин Л. Мошинского), той совокупности определённых диалектов балто-славянского из которых развился праславянский, к воспринятой от праиндоевропейского различительной долготы присоединился дополнительный признак - изменение качества гласного .

В. А. Дыбо в ряде своих работ отстаивает тезис, что балто-славянская акцентологическая система является крайне архаичной и в целом недалеко отошедшей от праиндоевропейского состояния, в то время как остальные индоевропейские языки или потеряли, или коренным образом изменили свои акцентные системы . Также, им указывается, что возможно в ряде индоевропейских языков произошли некоторые акцентологические инновации, характерные и для балто-славянского, как например закон Хирта в кельто-италийском и метатония в греческом . С. Л. Николаев, представитель московской акцентологической школы, рассматривает метатонию «акут → циркумфлекс перед доминантными суффиксами», как специфический позднепраиндоевропейский феномен, а в отношении закона Хирта указывает, что он имеет типологическую параллель в кельто-италийском .

В свою очередь, Т. Пронк в своей статье, посвященной праиндоевропейской акцентуации, разбирая работы Дыбо и ряда других исследователей по балто-славянской акцентуации, отмечает, что, помимо древнеиндийских, возможно только праславянские интонации, но не балтские, прямо отражают праиндоевропейскую тональную систему . По мнению Т. Пронка, праславянские интонации не являются инновацией и рассмотрение их в таком качестве, часто как балто-славянской инновации, представляется затруднительным . Им также отмечается, что наблюдения Дыбо по размещению акцента в праславянском могут быть лучше объяснены, если рассматривать данное просодическое явление, как происходящие из размещения акцента в праиндоевропейском .

В свою очередь, голландский лингвист Пепейн Хендрикс критикует представителей московской акцентологической школы и конкретно В. А. Дыбо за придание закону Хирта неопределенного статуса в связи с сомнением В. А. Дыбо относительно его применимости к ряду акцентологических процессов в славянском . Кроме того, Т. Г. Хазагеров характеризует закон Хирта как сомнительный .

Смежная позиция

Г. Майер, отмечая наличие чистых фонологических инноваций среди диалектов прабалтийского , утверждает, что в отличие от этого, сходства между балтийским и славянским языками имеют контактную природу и основываются на морфолого-синтаксически обусловленных инновациях акцентологического характера . К. Эбелинг, представитель «пост-Иллич-Свитычевской» славянской акцентологии, в своем обзоре хронологии славянских акцентологических процессов, утверждает, что значительная близость между славянской и балтийской акцентуационных систем может быть объяснена «аналогичным, но не идентичным развитием, начиная с того же праи.-е. шаблона » .

По мнению В. М. Иллич-Свитыча, хотя сопоставление славянской и балтийской систем акцентуационных парадигм имени приводят к выводу об их идентичности, тем не менее трудно сказать, указывает ли такая общность на существование балто-славянской системы акцентуационных парадигм имени, поскольку подвижность ударения в балтийском и славянском может быть праиндоевропейским архаизмом, а что касается оттяжки конечного ударения (закон Хирта), то это действительно представляет собой инновацию, но встречающуюся также в кельто-италийском .

В свою очередь, Томас Оландер, подтверждая значительную близость балтских и славянских языков в своих исследованиях в области акцентологии , тем не менее указывает на то, что такие совместные инновации могут быть интерпретированы по-разному, как в рамках единого балто-славянского праязыка, так и в рамках тесного общения диалектов-предшественников славянского и балтийского языков. При этом он полагает, что методологически допустимо относиться к балто-славянскому праязыку как к простой модели описания общего наследия славянского и балтийского языков, хотя отношения между их диалектами-предшественниками могли быть значительно более сложными .

Аргументы противников

Известный советский акцентолог Л. А. Булаховский , представитель классической славянской акцентологии, обсуждая в ряде своих работ вопрос о балто-славянских отношениях, вслед за Н. В. Ван-Вейком полагает, что закон Фортунатова - де Соссюра может быть явлением параллельного развития в обоих языках. Что касается закона Хирта, то, по его мнению, в действительности не имеется надежных оснований для принятия работы этого закона в славянском, хотя поправка Лер-Сплавинского к закону Хирта, сформулированная для праславянского языка, делает его действие в славянском более вероятным . Ряд других сближений акцен­тологического характера вроде метатонии, как им отмечается, не представляются убедительными. В отношении характера интонаций Л. А. Булаховский утверждает, что «внутри каждой из сопоставляемых языковых групп изменения (вплоть до прямой противоположности) не меньше, чем между ними в целом » .

Морфология и синтаксис

Аргументы сторонников

Со стороны сторонников генетического родства балтийских и славянских языков, были предложены следующие аргументы на основе морфологических и синтаксических признаков :

Критика

В отношении ряда данных аргументов, оппонентами сторонников генетического родства балтийских и славянских языков, были даны следующие критические замечания :

Аргументы противников

В свою очередь, противниками существования генетического родства балтийских и славянских языков, были указаны те морфологические признаки, которые, с их точки зрения, доказывают отсутствие соответствующей связи между славянским и балтийским языками :

1. В балтийских используется суффикс -mo в порядковых числительных , тогда как в славянских используется суффикс -wo (как в индо-иранских и тохарских).
2. Суффикс -es , используемый при образовании названий частей тела в хеттском и праславянском, не используется в балтийских языках.
3. Славянский перфект *vĕdĕ, восходящий к праи.-е. перфекту *u̯oi̯da(i̯), представляет собой архаизм без балтийского соответствия .
4. Славянский императив *jьdi продолжает праи.-е. *i-dhí, что не известно в балтийском .
5. Славянский суффикс отглагольных существительных -telь- (близкий к хеттскому -talla ) не используется в балтийских языках.
6. Славянские причастия на -lъ , имеющие соответствующие параллели в армянском и тохарском, не известны балтийским языкам .
7. Суффикс балтийских глаголов 1 л. ед. ч. наст. в. -mai , в то время как в славянских это не так.
8. В балтийских часто используется инфикс -sto- , в то время как в славянских он отсутствует.
9. Балтийский суффикс прилагательных -inga
10. Балтийский уменьшительный суффикс -l- не используется в славянских языках.
11. В прабалтийском не различались формы ед. ч. и мн. ч. в глаголах 3 л., в то время как в праславянском это различие сохранялось.
12. Флексии 3-го л. ед. - мн. ч. в славянском хорошо отражает форманты праи.-е. -t: -nt, отсутствующие в балтийском .
13. Праславянский суффикс причастий -no- не используется в балтийских языках.
14. Славянские языки сохранили праи.-е. аорист на -s- (сигматический аорист), тогда как в балтийских языках его следов не обнаружено.
15. Праславянские количественные числительные большого квантитатива (пять, шесть,… и т. д.) имеют суффикс -tь , в то время как в балтийских языках его следов не обнаружено.

Лексика и семантика

Аргументы сторонников

Семереньи в одном из своих четырнадцати пунктов указывал на значительную общность лексики, не наблюдаемую между другими ветвями индоевропейских языков . Причем, более 200 слов в балтийских и славянских языках являются эксклюзивными схождениями .

В свою очередь М. Н. Саенко, предлагая новый метод использования лексикостатистики, утверждает, что в базисной лексике прабалтийского и праславянского наблюдается большое количество общих инноваций, что как полагает автор, может служить веским доводом для подтверждения существования балто-славянского единства .

Критика

По мнению противников генетического родства, значительную часть этих лексем можно объяснить в качестве сепаратных индоевропейских архаизмов, двухсторонних заимствований или ареальных схождений . Также ими указывается на игнорирование, со стороны их оппонентов, явлений субстрата, которые связаны с этническими смешениями между активно контактировавшими друг с другом в прошлом балтами и славянами .

Частные наблюдения

Аргументы противников

Противники генетического родства, со своей стороны, утверждают о глубоких различиях балтийского и славянского на лексическом и семантическом уровне, обнаруживающим древний характер . В частности, такие важнейшие, по мнению противников, понятия, как «ягненок», «яйцо», «бить», «мука», «живот», «дева», «долина», «дуб», «долбить», «голубь», «господин», «гость», «горн (кузнечный)», выражаются разными словами в балтийских и славянских языках .

Примечания

Комментарии

Источники

1. Пьетро У. Дини, Балтийские языки // Пер. с итал. - М.: ОГИ, 2002, стр. 152-163
2. Б. Вимер. Судьбы балто-славянских гипотез и сегодняшняя контактная лингвистика. // Ареальное и генетическое в структуре славянских языков. - М.: «Пробел», Институт славяноведения РАН, 2007, стр. 32-33
3. Трубачёв О. Н. Этногенез и культура древнейших славян: Лингвистические исследования. - М.: Наука, 2003, стр. 19-20
4. Журавлев В. К. Славянские языки // Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Современное состояние и проблемы. М.: Наука, 1981, стр. 102-104
5. Щеглова О. Г. Сравнительно-историческая грамматика славянских языков. Курс лекций // Новосибирск: Новосибирский государственный университет, 2011, стр. 25-29
6. Бирнбаум Х Вопросы языкознания , 1985, № 2, стр. 35-36
7. Пьетро У. Дини, Балтийские языки // Пер. с итал. - М.: ОГИ, 2002, стр. 153-154
8. Пьетро У. Дини, Балтийские языки // Пер. с итал. - М.: ОГИ, 2002, стр. 153
9. Пьетро У. Дини, Балтийские языки // Пер. с итал. - М.: ОГИ, 2002, стр. 154-155
10. Юозас Юркенас, Взаимоотношения балтийских и славянских языков в свете ономастических исследований // Acta Baltico-Slavica, 2006, № 30, стр. 261
11. Бернштейн С. Б. Сравнительная грамматика славянских языков: учебник / ­2-о­е изд. ­ M.: Изд­-во Моск. ун-­та: Наука, 2005, ­стр. 30
12. Пьетро У. Дини, Балтийские языки // Пер. с итал. - М.: ОГИ, 2002, стр. 158-159
13. Бирнбаум Х . О двух направлениях в языковом развитии // Вопросы языкознания , 1985, № 2, стр. 36
14. Вопросы языкознания , 1959, № 1. - С. 140
15. Иллич-Свитыч В. М. Балто-славянская проблематика на IV Международном съезде славистов // Вопросы языкознания , 1959, № 1. - С. 139
16. Лер-Сплавинский Т.
17. Бернштейн С. Б. Ответ на вопрос «Существовали ли балто-славянское языковое и этническое единство и как его понимать?» // Сборник ответов на вопросы по языкознанию (к IV Международному съезду славистов). - М. , 1958.
18. Novotná P., Blažek V. Baltistica XLIII (2). - Vilnius, 2007. - стр. 204. (англ.)
19. Novotná P., Blažek V. Glottochronology and its application to Balto-Slavic lanuages // Baltistica XLIII (2). - Vilnius, 2007. - стр. 205, 208. (англ.)
20. Происхождение и родственные связи языков народов России
21. Пьетро У. Дини, Балтийские языки // Пер. с итал. - М.: ОГИ, 2002, стр. 152-153
22. Журавлев В. К. Славянские языки // Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Современное состояние и проблемы. М.: Наука, 1981, стр. 102-103
23. Щеглова О. Г. Сравнительно-историческая грамматика славянских языков. Курс лекций // Новосибирск: Новосибирский государственный университет, 2011, стр. 25
24. Олег Поляков , Московская лингвистическая школа и традиции современной балтистики // Acta Baltico-Slavica. 2006, № 30, стр. 114
25. Бернштейн С. Б. Сравнительная грамматика славянских языков: учебник / ­2-о­е изд. ­ M.: Изд­-во Моск. ун-­та: Наука, 2005, ­стр. 28-29
26. Журавлев В. К. Славянские языки // Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Современное состояние и проблемы. М.: Наука, 1981, стр. 103
27. Щеглова О. Г. Сравнительно-историческая грамматика славянских языков. Курс лекций // Новосибирск: Новосибирский государственный университет, 2011, стр. 26
28. Бернштейн С. Б. Сравнительная грамматика славянских языков: учебник / ­2-о­е изд. ­ M.: Изд­-во Моск. ун-­та: Наука, 2005, ­стр. 29
29. Щеглова О. Г. Сравнительно-историческая грамматика славянских языков. Курс лекций // Новосибирск: Новосибирский государственный университет, 2011, стр. 27
30. Daniel Petit, Les langues baltiques et la question balto-slave // Histoire, Épistémologie, Langage, 26/2, 2004, стр. 24
31. Щеглова О. Г. Сравнительно-историческая грамматика славянских языков. Курс лекций // Новосибирск: Новосибирский государственный университет, 2011, стр. 27-28
32. Б. Вимер. Судьбы балто-славянских гипотез и сегодняшняя контактная лингвистика. // Ареальное и генетическое в структуре славянских языков. - М.: «Пробел», Институт славяноведения РАН, 2007, стр. 31, 33, 34-35
33. Klimas A. Balto-Slavic or Baltic and Slavic // Lituanus. - 1967. - Vol. 13. - № 2.
34. Мартынов В. В. Глоттогенез славян: опыт верификации в компаративистике. // Вопросы языкознания. 1985. № 6.
35. William R. Schmalstieg, Review «Rainer Eckert, Elvira-Julia Bukevičiūtė, Friedhelm Hinze. Die baltischen Sprachen: Eine Einfuhrung. Lepzig, Berlin, Munich, Vienna, New York: Langenscheidt, Verlag Enzyklopädie 1994, pp. 416.» // Lituanus. - 1995. - Vol. 41. - № 2.
36. Дыбо В. А. Балтийская сравнительно-историческая и литовская историческая акцентологии // Аспекты компаративистики / Ред. А. В. Дыбо, В. А. Дыбо и др. М., 2005. РГГУ (Orientalia et Classica: Труды Института восточных культур и античности. Выпуск VI). стр. 178-179
37. Юрий Тамбовцев, Фоно-типологические расстояния между балтийскими и славянскими языками // Acta Baltico Slavica, № 35, 2011
38. Юрий Тамбовцев, Фоно-типологические расстояния между балтийскими и славянскими языками // Acta Baltico Slavica, № 35, 2011, стр. 154―155
39. Harvey E. Mayer Was Slavic a Prussian Dialect? // Lituanus. - 1987. - Vol. 33. - № 2.
40. Трубачёв О. Н. Этногенез и культура древнейших славян: Лингвистические исследования. - М.: Наука, 2003. - с. 20
41. Birnbaum Η. The issue of Balto-Slavic revisited // ΠΟΛΥΤΡΟΠΟΝ. К 70-летию Владимира Николаевича Топорова. М.: Издательство «Индрик», 1998. - стр. 130
42. Бирнбаум Х. Славянский, тохарский, алтайский: генетическая связь и ареально-типологическое влияние // Вопросы языкознания. - 2003. - № 5. - стр. 6-7
43. Иванов, Вяч. Вс. Лингвистическая проблематика этногенеза славян в свете отношений славянского к балтийским и другим индоевропейским языкам. // Комплексные проблемы истории и культуры народов Центральной и Юго-Восточной Европы: Итоги и перспективы исследований. Москва, 1979, стр. 28
44. Георгиев В. Балто-славянский и тохарский язык // Вопросы языкознания, 1958, № 3, стр. 8, 13
45. Порциг В. Членение индоевропейской языковой области. М.: Изд-во иностр. лит., 1964, стр. 103

В семье индоевропейских языков особенно близки друг другу славянские и балтийские языки. К последним относятся современные литовский и латышский (так называемые во-сточнобалтийские) и мертвые (в разное время исчезнувшие) языки древних племен, обитавших на территории лесной зоны Восточной Европы от верховьев реки Оки до южной Прибалтики. А именно: голядский (до XII-XIII вв. голядь жила в междуречье Москвы и Оки, следы близкого голядскому языка заметны в названиях водоемов между Днепром и Десной), ятвяжский (ятвяги жили в междуречье Немана и Западного Буга) и прусский (до XVIII в. на этом языке говорило население, жившее к западу от ятвягов, вдоль южного берега Балтийского моря). Три этих языка принято называть западнобалтийскими. О том, что когда-то, до сложения восточнославянских народностей - русских, белорусов и украинцев, на территории нынешней Белоруссии и смежных районов России жили носители балтийских языков, свидетельствуют названия местных рек и речек. В большинстве своем они являются по происхождению балтийскими: сменив с течением времени язык, потомки древнего населения оставались жить на земле предков, сохраняя, в частности, и древние местные географические названия.

Близость балтийских и славянских языков проявляется в регулярных звуковых соответствиях, в сходстве форм словоизменения и словообразования, в общности большинства слов, обозначающих окружающий мир, людей, их отношения и деятельность в условиях общинно-родового строя. При этом восстанавливаемое для славянских языков исторически исходное праславянское (см. Праславянский язык) оформление слов, как правило, совпадает с их оформлением в исторически засвидетельствованных балтийских языках. Так, например, восстанавливая для слова ворота (восточнославянское) - врата (южнославянское, чешское и словацкое) - wrota (польское и сербо-лужицкое) исходную праславянскую форму *vort-a - из праформы *vãrt-ã, мы обнаруживаем именно такое оформление корня в литовском: vãrt-ai. Восстанавливая для славянского верх (древнерусское вьрхъ) праформу *virs-us, мы находим ее в латышском virs-us и литовском virs-us. Восстанавливая для славянского сын (древнерусское сынъ) праформу *sun-us, мы находим ее в литовском sun-us и т. д. В очень большом числе случаев, таким образом, славянские слова и формы выглядят как преобразованные балтийские. Эти уникальные внутри индоевропейской семьи отношения между языками, при надлежащими к разным группам, до сих пор не получили общепринятого исторического объяс нения.

В середине XIX в., когда в языкознании поя вилась схема «родословного древа», объясняв шая происхождение «родственных» языков последовательным членением праязыка (см Праязык) на отдельные языки, сложилось убеждение, что сначала выделился единый бал-то-славянский праязык, который позднее распался на праславянский и прабалтийский. Эта идея происхождения славянских и балтийских языков из общего для них языка-предка просуществовала в иауке почти столетие - до начала - середины XX в. Именно в это время стало формироваться представление о сложности процесса образования «родственных» языков; он должен был включать не только распад, но и сближение" языков в результате создания разноязычных племенных союзов. Первым, кто усомнился в реальности балто-славян-ского праязыка и обосновал в 1911 г. свои сомнения, был Я. Эндзелин, известный латышский лингвист.

Поскольку балтийские и славянские языки, наряду с очень заметными общими чертами, характеризуются также и очень существенными различиями, в науке стала развиваться идея балто-славянской общности (или сообщ-ности), заключающаяся в том, что праславянский и прабалтийский языки, исконно относившиеся к разным индоевропейским группам, будучи на протяжении очень длительного времени непосредственными «соседями», сблизились, развив комплекс общих для них особенностей. Новые исследования показали, что так называемая балто-славянская проблема (т. е. проблема древних отношений между этими двумя языковыми группами) требует также и решения вопроса исторических взаимоотношений между восточно- и западнобалтийскими языками, которые в свою очередь характеризуются очень древними различиями, не позволяющими возвести все балтийские языки к абсолютно единому источнику - пра-балтийскому языку. Сторонники идеи балто-славянской общности эти отношения объясняют происхождением западнобалтийских языков в результате сближения части первоначально праславянских диалектов с восточнобалтий-скими или, наоборот, сближения с праславян-ским части древних восточнобалтийских диалектов. Такое объяснение учитывает, что западнобалтийские языки по своим особенностям являются как бы промежуточными (или переходными), т. е. по одним чертам сходны с восточнобалтийскими, а по другим - с прасла-вянским языком.

В последние десятилетия были предприняты серьезные попытки обобщения отношений между индоевропейскими языками. Исследования показали, что наиболее древние черты в равной степени объединяют как праславянский, так и балтийские языки с азиатскими индоевропейскими языками, с балканскими (фракийским и иллирийским), исчезнувшими в начале новой эры (из этих языков в горах на побережье Адриатического моря сохранился лишь албанский язык), а также с германскими языками. Вместе с тем праславянский язык характеризуется значительным комплексом особенностей, сближающих его с западноираискими языками, к которым, как принято считать, относился язык скифов; эти особенности балтийским языкам неизвестны. На основании этих свидетельств высказано предположение, что протославянский языковой союз, со временем оформившийся в праславянский язык, по преимуществу состоял из диалектов, часть которых сохранилась на прибалтийской окраине когда-то обширного района их распространения. Окончательный отрыв пра-славянского языка от Древнебалтийских диалектов произошел после его сближения с западноиранской речью скифов, господствовавших в Северном Причерноморье в середине I тысячелетия до н. э.

Оформление праславянского как своеобразного индоевропейского языка не было связано с географическим разрывом праславян и древ них балтов: значительная часть праславянских племен продолжала обитать вдоль границ древних балтийских поселений. Археологи отмечают, что эти поселения существовали с начала I тыс. до н. э. до второй половины I тыс. н. э. почти без изменений. В конце I тысячелетия до н. э. в Среднем Поднепровье формируется обширный племенной союз, оставивший археологические памятники II в. до н. э.- II-IV вв. н. э., получившие название зарубинецкой культуры. Создатели этой культуры, как принято считать в последние годы, говорили на диалектах праславянского и западнобалтийского типа. Группа племен этого объединения позднее продвинулась вверх по реке Десне и создала в районе верхнего течения реки Оки поселения, которые получили в археологии название мо-щинской культуры. Как свидетельствуют данные гидронимии (названий рек и озер), эта группа племен говорила иа западнобалтийском языке. А жившие на территории мощииских поселений в древнерусское время (IX-XI вв.) вятичи настолько заметно отличались от окружающего славяноязычного населения, что летописец не считал их славянами, так же как и радимичей (между прочим, тоже живших на территории, где до сих пор сохраняются названия рек западнобалтийского происхождения) .

Во второй половине I тыс. н. э., в эпоху сложения древнерусского государственного объединения, балтоязычное население центральной лесной зоны интенсивно славянизируется, т. е. включается в состав древнерусской народности, лишь на западных окраинах сохраняя балтийскую речь предков (потомки этого населения- современные литовцы и латыши).

БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ, ветвь индоевропейских языков. По данным топонимии, наличию балтизмов в славянских языках, археологическим и собственно историческим данным (смотри в статье Балты), в 1-м - начале 2-го тысячелетия нашей эры балтийские языки были распространены на обширной территории к югу и юго-востоку от Прибалтики - в Верхнем Поднепровье и вплоть до правых притоков верхней Волги, Верхнего и Среднего Поочья (включая западную часть бассейна реки Москва и территорию современного г. Москва), река Сейм на юго-востоке и река Припять на юге (балтизмы отмечены и к югу от неё). Можно говорить о балтийском элементе и к западу от Вислы - в Поморье и Мекленбурге, хотя происхождение этих балтизмов не всегда ясно. Особенности ареала балтийских языков в древности объясняют следы языковых контактов балтов с финно-уграми, иранцами, фракийцами, иллирийцами, германцами и др.

Балтийские языки включают: живые литовский язык и латышский язык и иногда особо выделяемый латгальский язык (восточная Прибалтика - Литва, Латвия, северо-восточная часть Польши, частично Белоруссия), вымершие прусский язык (до 18 века в Восточной Пруссии; его носители пруссы перешли на немецкий и литовский языки), ятвяжский язык (судавский; северо-восток Польши, Южная Литва, смежные районы Белоруссии - Гродненщина и др.; остатки его существовали до 18 века, а некоторые следы сохранились в речи литовцев, поляков и белорусов названного ареала), куршский язык (побережье Балтийского моря в пределах современной Литвы и Латвии; исчез к середины 17 века и оставил следы в соответствующих говорах латышского и литовского языков), земгальский язык (юг Средней Латвии и Северная Литва; исчез к концу 15 века, оставив следы в латышском и литовском говорах), селонский язык (селийский; на нём говорили на юго-востоке Латвии и на северо-востоке Литвы; засвидетельствован в документах 13-15 века), галиндский язык (о нём можно судить лишь по топонимическому материалу, локализуемому на юге Пруссии), голядский язык (на севере Калужской области и в Подмосковье - на реке Протва; о нём можно судить по топонимическим данным, следам в русских говорах, названию племени голядь, упоминаемому в русских летописях 11-12 века) и другие языки балтийского населения восточнославянских территорий (известные только по данным топонимики). Прусский, ятвяжский, галиндский и, видимо, куршский языки составляют западную подгруппу балтийских языков (ятвяжский и галиндский, возможно, были диалектами прусского), латышский, литовский, земгальский и селонский языки - восточную. Возможно, правильнее выделять языки так называемого внешнего пояса балтийского ареала (прусский и куршский на крайнем западе, галиндский и ятвяжский на крайнем юге и, возможно, на востоке), противопоставленные языкам так называемые внутренние зоны (латышскому и литовскому), сформировавшимся в результате конвергенции близкородственных наречий в пределах средневековых государств. Балтийские языки внешнего пояса рано подверглись славизации, целиком вошли в состав субстрата в польском и восточнославянском языках, полностью растворившись в них.

Балтийские языки полнее, чем другие современные группы индоевропейских языков, сохраняют древнюю индоевропейскую языковую систему. В соответствии с одной из точек зрения, они - остаток древней индоевропейской речи, сохранившейся после выделения из этой семьи других языков. Внутри группы древних индоевропейских диалектов балтийские языки тяготеют к так называемым языкам сатем (тем, в которых индоевропейские заднеязычные палатальные представлены в виде сибилянтов), хотя в балтийских языках сатемизация осуществилась с наименьшей полнотой. Особенно близки балтийские языки к славянским языкам. Эта близость объясняется по-разному: принадлежностью к одной группе индоевропейских диалектов, находившихся в близком соседстве и переживших ряд общих процессов, продолживших тенденции индоевропейского развития; относительно поздним территориальным сближением носителей балтийских и славянских языков, обусловившим их конвергенцию, в результате которой выработались многие общие элементы; наличием общего балто-славянского языка - предка балтийского и славянского языков (наиболее распространённая точка зрения); исконным вхождением славянских языков в группу балтийских языков, из которых они выделились относительно поздно. Тесные генетические связи объединяют балтийские языки с древними индоевропейскими языками Балкан (с иллирийским языком, фракийским языком и др.).

Фонологическая структура балтийских языков характеризуется рядом следующих общих черт. Система фонем в литовском и латышском (их число в латышском несколько меньше, чем в литовском) и, видимо, в прусском описывается общим набором дифференциальных признаков. Существенны противопоставления палатальных и непалатальных (типа k’ :k, n’:n), про-стых согласных и аффрикат (с, ?, с?, ??), напряжённых и ненапряжённых (е:ае, i:i?e, u:o); фонемы f, х (а также с и?dz в литовском и d?z в латышском) встре-чаются, как правило, в заимствованиях. Важно сходство в организации просодического уровня балтийских языков, притом, что ударение в литовском языке свободное, а в латышском стабилизировано на начальном слоге. Гласные фонемы различаются по долготе-краткости. Характерны интонацион-ные противопоставления и дифтонги (ai, au, ei, ie, ui).

Для морфонологии глагола характерно количественное и качественное чередование гласных, имени - передвижения акцента, мена интонаций и т.п. Балтийские языки обладают исключительным богатством суффиксального инвентаря (особенно для передачи уменьшительности - увеличительности, ласкательности - уничижительности).

Для морфологической структуры балтийских языков характерны категория рода (мужской и женский со следами среднего, особенно в одном из известных диалектов прусского языка), числа (единственного - множественного; известны примеры двойственного числа), падежа (номинатив, генитив, датив, аккузатив, инструменталис, локатив, звательная форма; влияние финноязычного субстрата объясняет существование в литовских диалектах форм аллатива, иллатива, адессива), сложенности-несложенности (прежде всего в прилагательных - полные и краткие формы), градуальности (3 степени сравнения у прилагательных). В склонении существительных различаются 5 типов основ - на -о-, -а-, -i-, -u- и на согласный. Наряду с именным типом склонения выступает и местоименный тип, играющий особую роль в склонении прилагательных. Для глагола существенны категории числа, лица (1-е, 2-е, 3-е), времени (настоящее, прошедшее, будущее), наклонения (изъявительное, условное, желательное, повелительное; в латышском языке развились долженствовательное и пересказывательное наклонения, очевидно под влиянием финноязычного субстрата), залога (действительный, возвратный, страдательный). Различия по виду и по каузативности-некаузативности целесообразнее рассматривать как факты словообразования. Разные сочетания личных форм вспомогательного глагола с причастными порождают многообразные сложные типы времён и наклонений.

Синтаксические связи в балтийском предложении выражаются формами словоизменения, несамостоятельными словами и примыканием. Ядро предложения - «имя в номинативе + глагол в личной форме». При обычном порядке слов группа глагола следует за группой имени в номинативе; в группе имени все падежные формы следуют за именем в генитиве, если они связаны с ним (это правило особенно существенно в связи с тем, что генитив в балтийских языках способен выражать почти все синтаксические отношения, кроме свойственных номинативу; отсюда - исключительная роль генитива в синтаксических трансформациях).

Лексика латышского, литовского и прусского языков исконного индоевропейского происхождения. Очень велика лексическая общность балтийских языков со славянскими языками, объясняемая как общим происхождением и архаичностью обеих языковых групп, так и значительным пластом славянских заимствований в балтийских языках. В литовском языке и особенно в латышском языке много германизмов, в латышском (особенно по говорам) значителен слой заимствований из финно-угорских языков; многие лексические интернационализмы проникли в балтийские языки не только непосредственно, но и через русский, польский или немецкий языки.

Об истории изучения балтийских языков смотри в статьях Балтистика, Латышский язык. Литовский язык, Прусский язык.

Лит. смотри при статьях Балтистика, Латышский язык, Литовский язык, Прусский язык.

В последнее время в исторической литературе очень часто стало употребляться понятие «балтизм» (восточно-балтские, западно-балтские языки, балтское происхождение, балтские имена). Эти термины часто употребляются вместе с другими понятиями (язычество, миграция, славянизация). Все вместе это значительно запутывает неподготовленного читателя.

Настоящее короткое сообщение призвано короткими четкими предложениями разъяснить суть термина «балтизм» самому широкому кругу читателей. Таким образом, представленная здесь статья это своеобразный «ЛикБез» для тех, кто хочет уловить суть теории не вдаваясь в излишние подробности.

1. ЧТО ТАКОЕ БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ

В современном состоянии индоевропейская языковая группа состоит из албанского, армянского и греческого языков, а также романской, германской, кельтской, балтийской, славянской, иранской и индийской языковых групп. Славянскую и балтийскую группу часто объединяют в одну балто-славянскую группу ввиду их очевидного сходства.

Балтийские (балтские) языки сегодня представлены только двумя живыми языками. Их делят на восточную группу (Летувский и Латышский) и западную (Прусский и Ятвяжский – вымершие относительно недавно).

Но в историческом плане под балтийскими языками принято понимать одну из самых древних ветвей, отделившейся от первичного индоевропейского ствола, и еще в недавнем историческом прошлом занимавшей обширную территорию. Некоторые исследователи даже полагают, что балтийская языковая группа это «отделение первого порядка».

2. ГРАНИЦЫ БАЛТИЙСКИХ ЯЗЫКОВ

Они приводятся в фундаментальных трудах одного из ведущих мировых исследователей балтийских языков В.Н. Топорова. Приводим эти границы по его статье «Балтийские языки».

«... Учитывая информацию о периферийных зонах древнего балтийского гидронимического ареала и результаты анализа отдельных частей этого ареала (бассейн Верхнего Днепра, Подесенье-Посемье, Поочье и с специально бассейн Москвы, территория: верховьях Западной Двины и Волги, полоса к югу от Припяти, бассейны Западного Буга и Нарева, нижнее течение Вислы и т. д.), максимальные границы балтийского гидронимического ареала определяются с большой степенью вероятия линией: граница Эстонии и Латвии – Псков – южное Приильменье – Торопец – Тверь – Москва – Коломна – верховья Дона – Тула – Орёл – Курск – Чернигов – Киев – Житомир – Ровно – Варшава – Быдгощь – Колобжег...».

Эти границы распространения первичных балтийских языков и принято использовать в современной русскоязычной историографии. Однако в последнее время появились весьма критичные и важные замечания, которые сводятся к следующему.

2.1. ПЕРВАЯ ПОПРАВКА

Сразу бросается в глаза явное противоречие – какое отношение к балтийской группе имеет современная Эстония, Москва, Коломна и Дон, ведь эти территории традиционно относят к финно-угорской языковой группе (тот же В. Н. Топоров - ???!!!). Если там и присутствуют некие балтизмы, то в очень ограниченном числе, их легче объяснить совпадениями и локальным заимствованием, чем самим распространением балтийских языков. Поэтому восточная граница балтийский языков в последней редакции рисуется по линии Латвия – Тверь – граница Смоленской и Московской областей – Курск – Чернигов и далее по тексту.

Такое «суровое вторжение» чужеродного балтийского элемента в исконно финскую среду под Москву объясняют общероссийским желанием В. Н. Топорова любыми путями и любыми способами причислить Москву к Европейской зоне.

2.2. ВТОРАЯ ПОПРАВКА

Западная граница балтийских языков Варшава – Быдгощь – Колобжег должна быть отодвинута далее на запад как минимум до Одера, если не далее. Встречается мнение, что изначальная западная граница балтийских языков должна была проходить по Эльбе, но в период формирования Славян и более поздней Германской экспансии все первичные балтийские топонимы и гидронимы были утеряны.

В целом западная граница распространения балтийских языков весьма расплывчата, но она в любом случае должна быть западнее линии, нарисованной В. Н. Топоровым Варшава – Быдгощь – Колобжег, так как он учитывал только сохранившиеся топонимы и гидронимы.

3. «МАТЕРИК», «ЗАИМСТВОВАНИЕ», «ОСТРОВОК» и «АРХАИЗМ»

Самое емкое понятие базовых понятий приводит тот же В. Н. Топоров в своей статье «Парадоксы заимствований в сравнительно-исторической перспективе».

«... Необходимо обратить внимание на возможность принципиально иного понимания восточно-славянских балтизмов, а именно: в русских говорах метрополии балтизмы, строго говоря, не являются заимствованием; здесь они у себя дома; они не нововведение, а архаизм. Сами по себе балтизмы неподвижны относительно разных языковых комплексов (как, например, в собственно балтийском ареале), но вокруг этих уцелевших архаизмов балтийской речи сама языковая среда изменилась настолько радикально, что они из части материка превратились в островки и на фоне происшедших вокруг изменений стали восприниматься совсем в ином топосе. Основным и исходным стало считаться то, что с исторической точки зрения, строго говоря, и является заимствованием (то есть собственно русские слова) ...».

То есть под «материком» понимается родная языковая среда данного этноса, в нашем случае исконным историческим «материком» был некий балтийский язык. «Заимствование» представляет собой замещение элементов «материковой» культуры внешними элементами, то есть славянизация была не чем иным, как обычным «заимствованием». «Заимствование» славянизация носила такие глобальные масштабы, что со временем полностью вытеснила родную балтийскую культуру с его «материка», что его остатки – «балтизмы» – превратились в «островки» «архаизмов».

Такие «островки» балтийских «архаизмов», бывших еще 900 лет назад единым балтийским языковым «материком», во множестве разбросаны по территории современной Беларуси в виде топонимов и этнонимов. Но самый очевидный «архаичный» балтийский «островок» остался в речи Беларусов – его общеизвестное «дзекание».

Теперь наш «материк» это Славянский язык, он является вторичным.

4. ОСОБАЯ БЛИЗОСТЬ СЛАВЯНСКИХ И БАЛТИЙСКИХ ЯЗЫКОВ

Эта близость была отмечена еще в начале 19 века, с тех пор мнение об этом родстве в науке постоянно росло и сейчас принято говорить не просто о «балто-славянских лексизмах», а о «балто-славянском единстве». В современной классификации языков принято совмещать славянские и балтийские языки в совместную балто-славянскую языковую группу, под которой понимают гипотетическую группу языков, из которой, предположительно, выделились балтийская и славянская группы индоевропейских языков.

По объяснению факта такой близости существует четыре основные теории. Мы придерживаемся самой простой и очевидной – теория В. Н. Топорова о развитии славянской группы из периферийных балтийских языков, то есть речь идет о банальном отпочковывании. Сроки отпочковывания определяются 3 веком нашей эры, затем славянская и балтийская ветвь развивались параллельно. Место отпочковывания определяется где-то между Эльбой и Одером, хотя данные археологии отодвигают место далее на восток. Будучи постоянными соседями, эти ветви обогащали друг друга многочисленными взаимными заимствованиями, что поддерживало языковое родство. Современный уровень различий возник относительно недавно и никак не ранее 1000-800 лет назад.

В качестве яркого примера глубины осознания близости балтийских и славянских языков в современной науке приведем цитату Болгарского ученого В. Георгиева: «... между балтийским и славянским существует настолько большая близость, что консервативный в области фонетики и морфологии литовский язык может в известной степени заменить незасвидетельстованный праславянский язык...».

Точку зрения о существовании балто-славянского языка также в целом поддерживают археологические данные. В лесной зоне Восточной Европы в раннем железном веке (8 век до нашей эры – рубеж эр) существовало 4 основных археологических культуры, из которых 2 достоверно были не балто-славянские (милоградская и юхновская), а 2 – достоверно балто-славянские (культура штрихованной керамики и днепро-двинская культура). Одни исследователи считали эти две культуры прабалтийскими, другие - праславянскими, но сейчас исследователи склонны считать, что до эпохи великого переселения народов (вторая половина 4 - 5 век нашей эры) это были единые балто-славянские культуры.

5. ОБЩНОСТЬ КУЛЬТУР

В связи с таким длительным общим и параллельным существованием естественно наличие общих культурных традиций. В данном разделе перечислим только те, которые подтверждаются рассматриваемыми на настоящем сайте первоисточниками (смотри Гельмольд, Петр из Дусбурга, Генрих Латвийский, Герман Вартберг, Хроника Литовская и Жемайтская, Летопись Великих Князей Литовских).

5.1. КРЕМАЦИЯ УМЕРШИХ

Археологически установлено, что основной особенностью древних балто-славянских культур, по сравнению со всеми прочими, является почти полное отсутствие погребальных памятников (найдено всего около 20 могильников примерно за 2 тысячелетия). Это является косвенным свидетельством кремации умерших как основной погребальной традиции древних балто-славян. Обряд сохранялся вплоть до конца 14 века. Последний кремированный Великий Князь Литовский – Ольгерд, 1377 год.

5.2. ЯЗЫЧЕСТВО

Здесь мы имеем в виду общность традиций обожествления неодушевленных понятий – идолов, рощ, деревьев и тому подобное. Имеется множество летописных тождеств и множество сохранившихся архаичных общих традиций, сомнению не подлежит.

5.2. ОБЩИЙ ПАНТЕОН БОГОВ

Об этом написано не мало, озвучим только основные тождества: Перун-Пяркунас (громовержец), Лель-Люлкис (любовь и младенцы), Пекло-Пекколс (ад). Само понятие бога Диво также тождественное, только у Славян оно трансформировалось в понятие чуда. Бог лесов Пушкайс остался у Славян в форме пущи – это и не роща, и не лес, это место, где живет Бог леса. Кстати, если он в Беларуси и обитает, то самое лучшее место для него – Беловежская пуща, рядом с нашим Дедом Зюзей (Дедом Морозом – Санта Клаусом).

5.3. ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ

В первоисточниках мы встречаем не только жертвоприношения животных, но и людей (пленных и... Христиан). «... После победы они [Пруссы] приносили жертву своим богам... ныне же Литвины и прочие язычники этих мест сжигают упомянутую жертву в каком-то священном месте согласно их обряду...».

5.4. ЖРЕБИЙ-ГАДАНИЕ

Свидетельств того, что Литвины, Полабские Славяне, Пруссы, Эсты и Лэтты широко использовали традицию предсказания судьбы методом слепого жребия (гадания) более чем достаточно. Часто жребий совпадал с жертвоприношением животных, от него зависела судьба пленных.

5.5. ОТСУТСТВИЕ НИЩИХ

Система социальной защиты малоимущих в Славии и Пруссии были идентичны. У Ран-Рун-Руян «... нигде не найти ни одного нуждающегося или нищего потому, что тотчас же, как только кто-нибудь из них ослабеет из-за болезни или одряхлеет от возраста, его вверяют заботам кого-либо из наследников, чтобы тот со всей человечностью его поддерживал...». У Пруссов такая социальная защищенность также присутствовала, но проблема нищенства решалась по-другому: «... Никому среди них не позволено просить подаяние; нищий свободно ходит у них от дома к дому и без зазрения совести ест, когда угодно...».

5.6. ЯЗЫК ОБЩЕНИЯ

Летописи несут массу сведений, когда объединенным войском Славян и Балтов командовали Славянские военачальники (Святополк, Вицлав 2-ой, Вячко, Давид Гродненский). Без сомнения, они должны были общаться со своим войском без переводчиков.

5.7. МИГРАЦИЯ

Все летописи пестрят сведениями о взаимной миграции. Петр из Дусбурга свидетельствует, что в 1275 году Погезане были либо истреблены либо покорены Орденом «... кроме немногих, ушедших с челядью своей в Литву, в волость замка Гарты [Новогрудок] ...». Уже этой цитатой ставится знак равенства между Пруссами, Литвинами и Рутенами. Беглым Пруссам в Литве был отдан Волковысск.

5.8. ВОЕННЫЕ СОЮЗЫ

Только Петр из Дусбурга говорит о союзах Ятвягов и Русинов, Ятвягов и Литвинов, Литвинов и Русинов, Пруссов и Ятвягов, Славян Поморья и Пруссов. Гельмольд свидетельствует об общем союзе всех Славян.

5.9. СЛАВЯНО-БАЛТСКИЕ ВОЕННЫЕ СОЮЗЫ

Союз Славян Поморья и Балтов Пруссии, описанный Петром из Дусбурга, просуществовал в общей сложности около 44 лет – с 1242 по 1286 год. Святополк «... повелел, чтобы новообращенные, которые легко скатывались к прежним заблуждениям, однажды со всех концов земли Прусской возобновили войну с братьями...». Роман Галицкий командовал войсками Миндовга при походе на Киев. За 1260-1265 годами мы находим первое достоверное известие о наличии военного союза против Тевтонского Ордена в составе Литвинов, Ятвягов и Пруссов. Этот союз может рассматриваться как продолжение военного сотрудничества народов Пруссии со Славянами. В знаменитом договоре с Галицкой Русью 1219 года перечислены как типично языческие Литвинские имена, так и полностью славянизированные Рушковичи и Булевичи.

6. ОБЩНОСТЬ ИМЕН

Совершенно очевидно, что, имея общий индоевропейский корень, имея общность традиций, Славяне и Балты должны были иметь и общую систему имен собственных.

6.1. НАГЛЯДНЫЕ ПРИМЕРЫ

Приведем примеры, доказывающие общность происхождения имен собственных у Балтов и Славян, используя только примеры из проанализированных на данном сайте уважаемых первоисточников.

1. Город Полабских Славян Димин (Гельмольд) – Великий Князь Литовский Гедемин.

2. Князь Полабских Славян Бодричей Готшалк (Гельмольд) – Великий Князь Литовский Войшелк.

3. Столица Полабских Славян Вагров Старгард (Гельмольд) – Великий Князь Литовский Ольгерд, Довгерд – вождь Пруссов Кантегерд (Петр из Дусбурга).

4. Города Полабских Славян Бозов-Бозово, Илово, Ратеково, Миликово, Смилово (Гельмольд) – поселения и волости Пруссии Гундов, Рогов, Гирмов, Моденов, Рудов, Драменов, Вальдов, Кведенов, Ринов, Тапиов, Вилов, Солидов, Ретов, Катов, Кименов, Керсов, Лабегов (Петр из Дусбурга) – волости Жемайтии Гесовия-Гейсов и Пастовия-Пастов (Петр из Дусбурга) – замок в Польше Биргелов (Петр из Дусбурга) – Кернов в Жемайтии (Герман Вартберг) – люди из Рижского магистрата Генрих Тралове (Тралов) и Бернгард Дарзов, волости Ливонии Собенов, Гезове (Гезов) и Бастове (Бастов) (Герман Вартберг).

5. Города Полабских Славян Димин, Куцин, Зверин-Шверин (Гельмольд) – Прусский город Галин-Голин-Колин, озеро в Пруссии Ноготин, Прусс Постелин, вождь Литвинов Сурмин, Прусс Пипин, Литвин из Жемайтии Масин, знатные люди Пруссии Гоботины, торговый пуект в Пруссии Геркин (Петр из Дусбурга) – старейшина Эстов Табелин (Генрих Латвийский).

6. Город Полабских Славян Ратисбона (Гельмольд) – замок в Жемайтии Колайне-Колайны-Колайна, вождь Пруссов Гаувина, замок в Пруссии Валевона (Петр из Дусбурга).

7. Города Полабских Славян Столпе, Вирухне (Гельмольд) – вождь Пруссов Сабине, Прусс Гедуне, прозвище вождя Пруссов Клекине, остров в Пруссии Квидино (Петр из Дусбурга).

8. Но самое большое количество примеров с окончанием на –О. Их такое множество, что мы выбрали только самые красноречивые. Пинно сын Литвина Драйко из Жемайтии, вождь Пруссов Миссино, Литвин из Жемайтии Спудо, нобили из Жемайтии Мансто и Масио, Склодо сын Литвина Сурмина, Пруссы Нумо и Дерско бежавшие в Литву, вождь Пруссов Линко (Петр из Дусбурга) – всем известный Садко, Рутенский удельный князь Вячко (Генрих Латвийский) – множество имен Южных Славян – брат Тевтонского Ордена Таммо, выходец из Восточной Германии, бывшей территории Полабских Славян – Ливы Вальдеко, Виэтцо, Эст Лембито, Лэтт Рамеко (Генрих Латвийский) – крестоносец Рабодо (Генрих Латвийский) – Князь Полабских Славян Ран-Рун-Руян Круко (Генрих Латвийский).

9. Прусс Гирдило (Петр из Дусбурга) – Литовские Князья Скиргайло, Свидригайло - современные Славянские фамилии Довгайло, Погоняйло – устаревшие Славянские существительные повидло, мазидло.

10. Волость в Пруссии Меруниска (Петр из Дусбурга) – множество Славянских городов на –СК.

11. Замок в Пруссии Лабегов (Петр из Дусбурга), имеет Славянское окончание, переводят с Прусского как «хороший», однокоренное слово с рекой Лабой, как называли Эльбу Полабские Славяне, она тоже была «хорошей».

12. Прусс Милигедо, общий Прусский и Славянский корень «мил – любить» (Петр из Дусбурга).

13. Удивительное соседство, Петр из Дусбурга: «... а жившие в трех других замках, а именно: Унсатраписе, Гундове и Ангетете...». Унсатрапис – восточно-балтское, Гундов – славянское, Ангетете – западно-балтское.

14. Нобиль из Пруссии Руссиген, местность в Пруссии Россиген (Петр из Дусбурга) – Летувское Russiniai – предводитель Лэттов Русин (Генрих Латвийский) – всем хорошо известный корень «Рус».

15. Вождь Литвинов Виэвальд (Генрих Латвийский) – общеизвестное Немецкое окончание –АЛЬД: Бухенвальд, Освальд. Не соседство ли это Лютичей и Германцев на Эльбе?

16. Город Полабских Славян Волина (Гельмольд) – всем известная Волынь.

17. Напоследок просто свалим в одну кучу все необъяснимые имена собственные: поле в Пруссии Войплок, замок в Жемайтии Медевага, поле Кальсен в Жемайтии, возле этого поля лес Винт, нобиль из Жемайтии Сударг, Пруссы Накам, Стовемел, Сурбанч, Глапп, Диван, Налуб, Маудел, Кандейм и Белиал, Ятвяг Скуманд (Петр из Дусбурга), Лэтты Вилиенди, Робоам, Гарведер, Имаут, Талибальд, Литвины Свельгат и Нинн, Князь Семигалов Вестгард, старейшины Эстов Лембит и Кирнаван, вождь Рутенов-язычников Варемар (Генрих Латвийский) – знатные Литвины Зива и Везевильт, наместник Литвинов в Жемайтском Опитене-Упите Эгинта, наместник Литвинов в Вилькомире Вилегайлен, большой Литвин из Вилькомира Гегерт (Герман Вартберг).

6.2. НЕОБЪСНИМОСТЬ ИМЕН СОБСТВЕННЫХ С СОВРЕМЕННЫХ ПОЗИЦИЙ

В своем стремлении все объяснить только с позиций Летувско-Жемайтской этимологии Летувские толкователи Прусских имен доходят до маразма. Приведем несколько примеров того, как нужно «по-Летувски» объяснять вся и все с помощью одного желания.

6.2.1. ПРИМЕР НОМЕР РАЗ – КУДАРЕ

Кударе (Kudare) – Прусс-Судов. Основу Kudr связывают с Летувским Kudra – «пруд», «болотце», «мокрое место, поросшее кустами», аналогичное значение имеет Латышское Kudra - «торф» «пруд», «болотце». Фонетика и грамматика оригинала и современного «зеркала» практически совпадают. По значению получаем... Кударе «Болотный», в лучшем случае «Прудовый» или «Торфяной».

Славянский аналог Болотослав, Прудослав или Торфослав (Болотомир, Прудомир или Торфомир). Божественное имя для любимого чада – мамы и папы, Летувисы рекомендуют!

6.2.2. ПРИМЕР НОМЕР ДВА – ЛИНКО

Линко (Linko) – вождь Пруссов-Погезан. Основу Link связывают с Летувским Linka – «кривой». Фонетика и грамматика оригинала и современного «зеркала» полностью совпадают. По значению получаем... Линко «Кривой». Отличное имя для вождя восстания, оно сразу вдохновляет!

Славянский аналог Кривослав (Кривомир). Не отказывайтесь от такого соблазнительного пожелания Летувисов – называйте так своих первенцев!

6.2.3. ПРИМЕР НОМЕР ТРИ – КЛЕКИНЕ

Клекине (Clekine) – прозвище Дивана, вождя Пруссов-Бартов. Прямо пишут, что происхождение неясно, однако... Однако все равно не исключают связи с Латышским Kleke – «ком» или с Летувским Kleketi – «брякать», «булькать». Славянский аналог «клацать». В итоге все равно выводится Диван «Брякающий», Диван «Булькающий» или Диван «Комообразный» ... Кто мог дать такое унизительное прозвище вождю восстания? Неужели Пруссы могли так «возвысить» своего вождя?

Славянский аналог Брякослав, Булькослав (Брякомир, Булькомир). Какое чудесное имя для сына! И много у них в Летуве «Клекинасов»?

6.2.4. ПРИМЕР НОМЕР ЧЕТЫРЕ – ЙЕДЕТ

Йедет (Jedetus) – вождь одной волости Судовии (Ятва). Летувские толкователи имен предполагают, что с корнем Ged связано Летувское Gedauti – «тосковать», «томиться», «желать». Что получаем на выходе? Вождем одной волости в Судовии-Ятвягии был Йедет «Тоскливый» или Йедет «Томливый».

Самое лучшее имя для вождя целого региона – «Тоскливый»!

Славянский аналог Тоскослав (Тоскомир). Какие мы дурные, жили-жили и не знали, как надо сыновей называть! Ай-да Летувисы, ну спасибо, наконец нас дурных просветили!

6.2.5. ПРИМЕР НОМЕР ПЯТЬ – БЕЗ ТОЛКОВАНИЙ

Около половины использованных у Петра из Дусбурга имен собственных (в основном Прусских) Летувские толкователи даже не пытались истолковать даже таким «любым способом, абы было по-нашенски». То есть вообще они не смогли отыскать современных аналогов в их Летувском словаре.

Настоящая беда, мы им сочувствуем – половина необъяснимых имен это слишком много. А во второй половине присутствуют такие «перлы Летувской этимологии», как «булькающие», «брякающие», «тоскливые» и «болотные».

Но настоящая беда для Летувисов заключается в том, что они не в состоянии истолковать «по-своему» не только Прусские имена, но даже имена Жемайтов и Литвинов той эпохи.

Ой, беда, настоящая беда!

6.3. НАШИ ОБЪЯСНЕНИЯ

Не стоит пытаться все объяснить с современной точки зрения, то время ушло навсегда, его уже не вернешь, Прусский язык не восстановить. Язык за 700 лет неоднократно изменился. Тот же современный Беларуский возник только 200-250 лет назад, и на каком говорили наши предки 700 лет тому назад никому не известно. А что говорить о Балтских народах, не имевших письменности, которые постоянно испытывали давление от письменных соседей – Германцев и Славян?

Как объяснить с современных позиций всем знакомые имена Садко, Лель? А кто такой Вячко? Неужели Литвин Драйко от слова «драть»?

Все приведенные имена 700-летней давности являются примером некоей общности Славян и Балтов, вышедших из ствола одного дерева, живших через забор друг от друга. Приведенные здесь имена являются примером этой Славяно-Балтской общности, эти два народа 700 лет назад только начинали по-настоящему расходиться в разные стороны. Они понимали друг друга без переводчиков, они имели одни и те же имена.

Но с той поры оба направления, и Славянское, и Балтское, непрерывно развивались, постоянно расходясь друг от друга, одно (Славянское) прогрессировало, второе (Балтское) угасало. Это привело к тому, что оба эти направления настолько отошли от общих истоков, что напрочь забыли о том, что было 700 лет назад.

В итоге ни Славяне, ни Балты сейчас не могут достоверно объяснить, что же на самом деле значат имена Линко, Кударе, Клекине и Йедета – это давно забытая общая страница истории.

7. БАЛТО-СЛАВЯНСКАЯ ЯЗЫКОВАЯ ОБЩНОСТЬ

Итак, все Славяне и сохранившиеся Восточные Балты (Латыши и Летувисы) происходят из единого индоевропейского ствола, дивергенция произошла в 3 веке нашей эры. С течением времени это расхождение языковых и, соответственно, культурных признаков прогрессировало. Но ввиду постоянной близости и культурного обмена между этими двумя направлениями дальнейшее расхождение признаков протекало достаточно медленно, и к 13-14 векам еще не достигло пороговой черты, за которой уже доминируют не общие, а различные признаки.

О сохранении общности языка к 14 веку свидетельствуют основные первоисточники.

Петр из Дусбурга. Первый Прусско-Померанский военный союз под управлением Поморского Славянского Князя Святополка просуществовал в общей сложности 25 лет, с 1242 по 1267 годы, или целое поколение (смотри здесь «Петр из Дусбурга. Война с Пруссией» раздел 11).

Петр из Дусбурга. Второй Прусско-Померанский военный союз под управлением Славянского Князя Ран-Рун-Руян Вицлава 2-ого просуществовал в общей сложности около года, с 1286 по 1287 годы, однако отличался крайне высоким Славянским влиянием: Пруссы были готовы отдать власть Славянам, признать Вицлава 2-ого своим Королем, добровольно соглашались на Славянскую оккупацию (смотри здесь «Петр из Дусбурга. Война с Литвой» раздел 12).

Петр из Дусбурга. В общей сложности Прусско-Славянские прямые дружеские отношения длились с 1242 по 1287 год, или 45 лет, или два поколения. Причина их возникновения, существования и развития очевидна – эти два народа в 13 веке были родственниками друг другу, говорили на одинаковых языках, имели еще практически общую культуру, исповедывали одну религию,имели общих врагов.

Наличие безоговорочной родственной связи между Балтами и Славянами 13 веков доказывает существование и других военных союзов того времени: Ятвягов и Русинов, Ятвягов и Литвинов, Пруссов Ятвягов и Литвинов (смотри здесь «Петр из Дусбурга. Война с Пруссией» раздел 10 и «Петр из Дусбурга. Война с Литвой» раздел 13), Давид Гродненский как единый военачальник объединенных Рутено-Литвинко-Жемайтских войск, Витень и Пруссы (смотри здесь «Петр из Дусбурга. Война с Литвой» раздел 14).

Наличие безоговорочной родственной связи между Балтами и Славянами 13 веков доказывает и наличие постоянного взаимного миграционного потока (смотри здесь «Петр из Дусбурга. Война с Пруссией» раздел 8 и «Петр из Дусбурга. Война с Литвой» раздел 14).

В заключение приведем перечень послов Князя Киевского Игоря в Византию 944 года, когда было «... поручено возобновить старый мир, нарушенный уже много лет ненавидящим добро и враждолюбцем дьяволом, и утвердить любовь между Греками и Русскими [в оригинале Русинами] ...»: «... Мы – от рода русского послы и купцы, Ивор, посол Игоря, великого князя русского, и общие послы: Вуефаст от Святослава, сына Игоря; Искусеви от княгини Ольги; Слуды от Игоря, племянник Игорев; Улеб от Володислава; Каницар от Предславы; Шихберн Сфандр от жены Улеба; Прастен Тудоров; Либиар Фастов; Грим Сфирьков; Прастен Акун, племянник Игорев; Кары Тудков; Каршев Тудоров; Егри Евлисков; Воист Войков; Истр Аминодов; Прастен Бернов; Явтяг Гунарев; Шибрид Алдан; Кол Клеков; Стегги Етонов; Сфирка...; Алвад Гудов; Фудри Туадов; Мутур Утин; купцы Адунь, Адулб, Иггивлад, Улеб, Фрутан, Гомол, Куци, Емиг, Туробид, Фуростен, Бруны, Роальд, Гунастр, Фрастен, Игелд, Турберн, Моне, Руальд, Свень, Стир, Алдан, Тилен, Апубексарь, Вузлев, Синко, Борич, посланные от Игоря, великого князя русского, и от всякого княжья, и от всех людей Русской земли...».

Сколько в этом Киево-Византийском договоре Славянских имен? Как их разделить на Славянские и прочие? Как растолковать истинную этимологию Стира, Тилена, Гомола, Емига, Истра, Сфирки, Синко и Борича?

Увы, это просто невозможно, дивергенция признаков за 1050 лет настолько отдалила нас от тех истоков, что смысл этих имен восстановлению уже не подлежит.

8. БАЛТО-СЛАВЯНСКАЯ ОБЩНОСТЬ В ОБРАЗОВАНИИ ФАМИЛИЙ

Но самую яркую картину дивергенции Славян и Балтов от общего Балто-Славянского индоевропейского ствола мы получаем после изучения фамилий. Историческую общность Балтов и Славян более всего доказывают фамилии, употребляемые в том же 16 веке. Для примера возьмем «Перепись войска Великого Княжества Литовского» 1528 года, Жемайтская волость Бержаны (смотри здесь «Национальность должностных лиц ВКЛ» раздел 7).

Составим Славянский список изначальных имен, от которых образовались фамилии (сокращаем и опускаем заимствованные имена – Михаил, Яков, Андрей, Петр): Моствилович – Моствил, Пикелевич – Пикело, Коилевич – Коило, Кгитовтович – Гитовт, Петкович – Петко, Радивилович – Радивил, Вежевич – Вежа, Виштартортович – Виштарторт, Пиктурнович – Пиктурн, Висвилович – Висвил, Кгирдутович – Гирдут, Станкович – Станко, вдова Бернатовая – Бернат, Мишейкович – Мишейко, Монкгялович – Монгяло, Монтромович – Монтрома, Бенюшович – Бенюш, Доркгевич – Дорг, Медкгинович – Медгина, Друсутевич – Друсута, Контримович – Контрим, Сирвидович – Сирвидо, Кгедвойновая вдова – Гедвойно, Монтвидович – Монтвид, Минялкгович – Минялго, Ровкутевич – Ровкута, Довъятович – Довъят, Визкгирдович – Визгирд, Монтримович – Монтрим, Доркгевич – Дорг, Барвойнович – Барвойна, Кгедвилович - Гедвил, Ганусович – Ганус и так далее.

Составим Жемайтский список изначальных имен, от которых образовались фамилии (так как их мало, возьмем и волость Поюре): Пиктайтис – Пиктайт, Доркгайтис – Доргайт, Станкелойтис – Станкелойт, Ловкинтойтис – Ловкинтойт, Совкговдис – Совговд, Виткойтис – Виткойт, Другинойтис – Другинойт, Янкойитис – Янкойт, Ясойтис – Ясойт, Демкгидойтис – Демгидойт.

Сопоставив Славянскую и Жемайтскую часть мы отыщем явные общие признаки, все имена имеют выраженную общую сущность.

На первый взгляд сразу бросается в глаза, что в Жемайтских фамилиях имеется выраженное отличие, все изначальные имена имеют предпоследний звук «Й». Из этого легко можно сделать вывод о том, что и сами понятия «ЖемаЙт» и «АукшаЙт» того же поля ягода. Это абсолютно верно, но суть этого сходства намного глубже.

На самом деле объяснение предпоследнему характерному звуку «Й» следующее. Заменим в Жемайтских именах все «Й» на «В» (реже – «Н») и мы получим... Славянские имена. Пиктайт – Пиктавт (Пиктовт), Доргайт – Доргарт (Доргерд), Станкелойт – Станкеловт (Станкелонт), Ловкинтойт – Ловкинтовт, Виткойт – Витковт (Витовт), Другинойт – Другиновт, Янкойт – Янковт, Ясойт – Ясовт, Демгидойт – Демгидовт.

Итак, на рубеже 15-16 веков мы имеем:

Значительную (вторичную) дивергенцию в фамилиях, которая указывает на значительные языковые различия (окончания –ИС и –ОВИЧ);

Незначительную (первичную) дивергенцию в изначальных именах, которая заключалась в характерном предпоследнем звуке – у Славян это был звук «В» («Н»), у Балтов Жемайтов это был звук «Й»;

Отсутствие какой бы то ни было дивергенции в принципах написания корней имен собственных.

Учитывая факт, что Витовт был не Витойтом, а именно Витовтом намного раньше, первичную дивергенцию достоверно переносим как минимум на середину 14 века. Расхождение именных признаков можно перенести и на самое начало 13 века, если учесть, что Миндовг никогда не был Миндойгом.

Перенос первичной дивергенции именных признаков Славян и Балтов достоверен и глубже, так как сами понятия «Жемайтия» и «Аукшайтия» в 13 веке уже существовали, но для этого надо точно установить: когда же термины «Жемайтия» и «Аукшайтия» стали употребляться именно в таком написании. Этого установить уже никогда не удасться, так как в Русских летописях в то время использовался термин Жмудь, а в Латинских Samagitia и Austenia.

Поэтому на сегодняшний день наиболее приемлемым будет следующее достоверное заключение: первичное расхождение Славянских и Балтских признаков было завершено к началу 13 века, вторичное, или окончательное, было завершено к концу 15 века.

9. ДИВЕРГЕНЦИЯ ИМЕН

В Интернете широко гуляет цитата из работы Андрея Юцкевича «Краткая история лютичей до исхода», самой же работы отыскать не удалось:

«... 1) старо-славянские литвинские имена:

Алехно, Борзо, Будикид, Бутов, Витень, Воин, Войдило, Волчко, Давьят, Гедимин, Гедко, Гольша (Ольша), Голг (Олг), Давойно, Дарож, Жедевид, Жибентяй, Живинбуд, Жирослав, Испуг, Каликин, Козлейко, Круглец, Куковойт, Кумец, Лелюш, Лесий, Лесь, Лиздейко, Лисица, Любим, Лютовер, Люторг, Малк, Милко, Нежило, Нелюб, Неманос, Немир, Нестан, Плаксич, Полюш, Прамчеслав, Прокша, Поято, Радислав, Ратмир, Родослав, Репенья, Рукля, Серпут, Славко, Тройдень, Тройнат.

2) старо-славянские литвинские имена с «отголосками» санскрита:

Виликайло, Витовт, Вишимонт, Войшелк, Гербут, Гердень, Гинвил, Довгерд, Довспронк, Жигонт, Кейстут (Гестут), Корибут, Коригайло, Корият, Любарт, Мингайло, Миндовг (Миндок), Ольгерд, Радзивил, Рингольд, Свидригайло, Товтивил, Шварн, Эдивид, Юндзил, Ягайло, Янток, Ямонт...».

От себя подчеркнем Славянскость только двух знаковых имен: Витень – сбитень – бел. вязень (рус. узник) – оборотень и Любарт (сын Гедемина, брат Ольгерда и Кейстута, знаменитый замок Любарта в Луцке), чье имя трансформировалось в современное Любош.

Перечисленные здесь имена использовались на Беларуской территории ВКЛ начиная только с 16 века. Автор, делая вывод об их «старо-славянских» истоках, совершенно не сравнивал их с более ранними, которые засвидетельствовал тот же Петр из Дусбурга и тот же Киево-Византийский договор 944 года. Различия очевидны – имена 16 века существенно отличаются от более ранних, культура имен собственных за 300 и более лет существенно изменилась.

Поэтому из списка имен Андрея Юцкевича делается совершенно иной, более прагматичный вывод: перечисленные в этом списке имена представляют собой набор имен собственных, выбранных Славянами для самих себя из общего первичного Балто-Славянского набора. Этот набор имен 16 века всего лишь доказывает некую позднюю (вторичную) дивергенцию Славян от общего Балто-Славянского культурального ствола, так как содержит очевидный языческий балто-славянский пласт.

Этот набор имен претерпевал существенные изменения каждое столетие в зависимости от влияния той или иной культуры, это изменение может заметить каждый человек на протяжении своей жизни.

10. БУКВА Ф

В доказательство единства Балтского и Славянского языков может служить хоть и дополнительный, но яркий элемент – отсутствие в написании имен собственны…

БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ, ветвь индоевропейской языковой семьи, включающая следующие языки: литовский, латышский, прусский (или древнепрусский, исчезнувший во второй половине 17 в.), куршский (на котором когда-то говорили в Курляндии; исчез ок. 1600), земгальский (на котором говорили в течение всего Средневековья в бассейне рек Муша и Лиелупе) и селонский (распространенный в эпоху Средневековья в районе Даугавпилса). Куршский, земгальский и селонский были впоследствии поглощены литовским и латышским. С точки зрения сравнительной индоевропейской грамматики, наибольший интерес из балтийских языков представляют литовский и прусский. Прусский язык – единственный представитель западно-балтийских языков, остальные пять относятся к восточно-балтийским. Живыми балтийскими языками пользуются в настоящее время ок. 5 млн. человек, из них ок. 3 млн. говорящих на литовском языке, ок. 2 млн. – на латышском.

Между языками балтийской группы имеются некоторые существенные различия. В литовском и латышском имеется отсутствующий в протобалтийском дифтонг ie , которому в прусском соответствует ei или ai ; индоевропейские ā долгое и ō долгое совпали в прусском, а в восточно-балтийских языках они частично продолжают различаться; протобалтийские сочетания tj и dj превратились в прусском в t и d , а в восточно-балтийских языках перешли, соответственно, в č и dž в литовском и в š и ž в латышском; n в позиции перед s сохранилось в прусском и исчезло в восточно-балтийских языках; средний род существительных исчез в восточно-балтийских, но сохранился в прусском. Тем не менее между восточной и западной подгруппами нет абсолютно четкой границы: в ряде отношений литовский обнаруживает сходство с прусским в противоположность латышскому; куршский язык представляет собой своего рода промежуточное звено между восточной и западной подгруппами. Протобалтийские š и ž сохранились только в литовском языке – во всех остальных они перешли, соответственно, в s и z . Унаследованное из протобалтийского свободное ударение осталось в литовском и прусском.

В целом балтийские языки образуют самостоятельную группу, занимающую промежуточное положение между славянскими и германскими языками, и обладают некоторыми признаками, объединяющими их с теми и с другими. Общим со славянскими языками (и противопоставляющим обе эти группы германской) является эффект индоевропейских велярных палатальных согласных, которые изменились в литовском в š и ž , в латышском, прусском и славянских языках – в s и z , а в германских языках сохранились в виде велярных (см . КЕНТУМ VS. САТЭМ ЯЗЫКИ). С другой стороны, между балтийскими и славянскими языками имеется важное различие, касающееся судьбы конечного -s : в славянских языках оно было утрачено, в то время как в балтийских сохранилось. Кроме того, по-разному развивалась глагольная система; вторичная палатализация согласных, существенным образом определившая фонетический облик славянских языков, в балтийских языках была гораздо слабее. В том, что касается судьбы индоевропейского вокализма, а также числительных, балтийские языки оказываются ближе к германским, чем к славянским языкам.

Прародина балтийских народов находилась, по-видимому, несколько восточнее нынешней территории Литвы и Латвии. Начиная с 6 или 7 в. н.э. под натиском славян они вынуждены были сдвинуться на запад, потеснив обитавшие там финно-угорские народы.